Там, куда приходит Джек Донован, всегда рано или поздно остаётся только Джек Донован: его становится слишком много, и он занимает собой всё, забирая себе внимание, слова и даже мысли. Джек Донован - ненасытный и жадный до всего и сразу тип, и Эми хотелось бы не знать его вовсе, хотя бы потому, что она и сама не любит делиться.
Но они с Джеком знакомы с детства, и она с детства уступает ему во всём: спорить с мужчинами - лишнее. Она уступает ему и сейчас, отнимая руку только когда то дозволяют приличия, и даже удерживается от просительного взгляда на мачеху - улыбается Джеку холоднее, чем до того - мачехе, и сдвигается по дивану, как если бы освобождала место рядом с собой, а не хотела оказаться дальше.
- Дела идут, - даже Эми, такая живая, на фоне Джека может показаться пойманной в янтарь. Это не так уж и плохо - из янтаря удобнее наблюдать, и ничего, что восприятие искажено. На одних и тех же людей они с Джеком тоже смотрят по-разному, но Эми почти уверена: хотя бы призма вины для них обоих лежит под одним углом.
Поскольку Эми не добавляет к своему немногословному ответу ничего, даже вежливого вопроса, Нэнси перехватывает инициативу на себя и принимается допрашивать Джека о том деле, что он так шикарно и с публичной оглаской выиграл не далее, как две недели, и уже ко второму вопросу Эми жестом просит себе новый бокал и едва салютует триумфатору.
- Эми, детка, - пока Нэнси развлекает потенциального зятя, отец перегибается к Эми через подлокотник и едва слышно шепчет:
- Ты как-то очень тиха сегодня?
- Зуб болит, - морщится Эми всему и сразу, и отец сразу же предлагает:
- У меня есть...
- Я знаю. У меня он тоже есть, и я завтра к нему схожу.
- Вообще-то я хотел предложить тебе аспирин, - отец едва качает головой, словно коря её за поспешность, и Эми в немом извинении разводит руками: да, она сделала это снова, и, скорее всего, сделает ещё не раз. И хотя ей, наверное, стоило бы насладиться - обычно отец не так внимателен к ней, - Эми инстинктом чувствует подвох.
Пусть все уже в сборе, её не оставляет ощущение, что кого-то или чего-то в этой сцене не хватает. Ей не удаётся рассмотреть старые декорации заново - объявляют ужин, и Эми не без сожалений отставляет бокал, чтобы позволить Джеку сопроводить её в гостиную.
- Мистер Донован сейчас в Италии, верно? - тихим шёпотом уточняет она, пока ей придвигают стул по правую руку от Джека.
О Нэнси отец заботится лично, и Эми, отводя глаза, невольно цепляется взглядом за не открытую ещё бутылку шампанского, а затем, отмерев, сминает в руке салфетку, что должна была разложить на коленях. Покосившись на Джека, расправляет плечи, разглаживает поверх юбки вышивку, и, наконец, поднимает голову с вежливой улыбкой, вся олицетворяя собой радостное ожидание.
Отец поднимается на ноги, берёт Нэнси за руку, и Эми невольно стискивает под улыбкой челюсть.
- Эми, Джек, - с гордостью вступает он, - я счастлив сообщить вам, что мы с Нэнси ожидаем наследника. Врач заверил нас, что почти наверняка родится мальчик.
Без лишних колебаний Эми снимается с места и с широкой улыбкой обходит стол, чтобы стиснуть Нэнси в объятиях, и уже после понимает, что ей, наверное, стоило бы задержаться хотя бы на пару секунд, чтобы продемонстрировать удивление. Жалеть о пролитом молоке нет смысла, и она расцеловывает Нэнси помадой в обе щёки, за шею обнимает отца, уже излишне обозначает поцелуй у скулы Джека, и даже несколько раз радостно хлопает, чуть ли не подпрыгивая на месте, но не может ни на ком задержаться взглядом.
- Жаль, Том и Тиффани не смогли... - с сожалением вздыхает Нэнси, но Эми не даёт договорить и ей:
- Значит, вы сможете отметить дважды.
Такой повод. Такая радость: отец и его очередная жена ждут ребёнка. 
- Шампанского! - требует Эми, повелительно взмахивая рукой, а затем решается и даже шагает к бутылке:
- Нет, я даже открою сама!
Это почти наверняка будет весело и шумно - точно как надо сейчас.