страх и ненависть в саратовской области

анкета игрока

• че по постам?
мой средний объем 3-5к символов, сильно большие простыни не пишу, при необходимости могу подстроиться и писать меньший объем. пишу в 3-ем лице, с большими буквами, абзацами и птицей-тройкой. кто как свои посты оформляет мне все равно, мне не принципиально какими буковками пользуется соигрок, лишь бы всем было весело и интересно. посты обычно отдаю в течение 10-14 дней (не потому, что я ленивый, а потому, что у меня много игр и долгов и жизнь меня ничему не учит-). не люблю пилить соигрока с вопросом "а когда пост", но если ждать приходится больше месяца-полутора, то понятное дело возникают вопросики-
~~а еще не занимаюсь вычиткой постов ни своих, ни чужих, потому что мне слишком влом тратить на это время-~~
• че по жанрам?
люблю мистику (с расами, без рас, со способностями и вообще со всем, что можно только придумать), боговники, мародерки, всякие авторские миры
в целом ок кроссоверы (хотя мне с ними не особо везет), антуражки
точно нет кореям, руреалам, в принципе любым реалам и научной фантастике
• че по фандомам и ролям?
[indent] — гарри поттер: преимущественно 1 поколение (ремус люпин, марлин маккиннон, любые малоизвестные каноны и неканоны, не относящиеся к ПС), в принципе любое другое поколение тоже могу попробовать;
[indent] — мифология: греческая и римская (танатос, калипсо, хаос, янус, любые другие представители подземного царства), скандинавская;
[indent] — фандомы, по которым не играл, но могу попробовать: dragon age (коул), disco elysium (ким кицураги), detroit: become human (коннор), a little life (джуд сент-фрэнсис), arcane (виктор, силко) / список может пополняться
* я не слишком слежу за фандомной движухой, поэтому глубокого познания лора и хэдканонов, кроме гп и мифологии, от меня можно не ждать хд
• че по предпочтениям?
играю гет или слэш, уважаю джен, нежно люблю тему отец-сын и наставник-ученик. пол персонажа без разницы, разброс по возрасту охуительный: сыграю хоть истеричного подростка, хоть престарелого ворчливого деда ~~но вообще все зависит от моего текущего настроения-~~
преимущественно играю реальными внешностями, хотя с рисованными опыт тоже был, могу попробовать
люблю похрустеть стеклом, от смехуечков тоже не откажусь, с нц все сложно-
чужих персонажей мучаю с трудом, чисто в теории могу поиграть что-то про тяжелое про насилие, хоррор и всякое всякое, но для этого мне нужно хорошо знать соигрока
• че по всему остальному?
набегами заскакиваю во флуды ~~если меня там не игнорируют и есть с кем попиздеть~~, люблю кидаться в телеге гифками с персонажами и стикерами с котиками, мемесами всякими. но для меня очень важны личные границы: мой реал это мой реал и он не касается никого, кроме меня; я очень прошу не грузить меня своими проблемами и не проецировать персонажей / отношения, которые мы играем, на меня. пусть игра остается игрой, а реал - реалом, я не люблю, когда эти две вещи пытаются смешивать. любые проблемы предпочитаю решать достаточно прямолинейно, напрямую проговаривая все, что нравится / не нравится в сложившейся ситуации. ~~а еще я не понимаю намеков~~
+ бонус в виде часового пояса (владивосток) и всратого режима сна

пример поста

[indent] Гордость тут была не причём. Ганимед провёл последние пару лет в тщетных попытках помочь отцу прожить чуть дольше, чем ему было отпущено – или хотя бы сделать так, чтобы он ушёл тихо и мирно, не мучаясь и не страдая от боли. Близость смерти очень меняет людей – Арон говорил злые слова, но лишь потому, что не видел, как стремительно угасал их отец. Таял, будто бы догорающая свеча. Он терял вес так стремительно, что даже Ганимеду становилось страшно, особенно когда он поднимал отца на руки, чтобы донести до кровати, и ужасался тому, что тот буквально ничего не весил.
[indent] Чувство было такое, будто он поднимал не живого человека, а груду полых костей. Даже сейчас от одного этого воспоминания у Ганимеда шёл мороз по коже – и от слов Арона становилось ещё неприятнее. Пускать на порог хотелось ещё меньше.
[indent] Никто не настраивал Ганимеда против брата – Арон сам прекрасно справлялся с поставленной задачей. Очень сложно было питать симпатию к тому, кто внезапно взял и исчез из твоей жизни, а теперь возвращается с таким видом, будто бы ничего не произошло – прекрасно зная, что ты недавно потерял близкого человека. Арон мог не питать тёплых чувств к отцу, но хотя бы ценить утрату, которую переживал Ганимед – нет, ничего этого не было. Одно только «я, я, мне, мое». Он всегда больше думал о себе – это Ганимеду никогда в нём не нравилось.
[indent] «Он не говорил тебе, почему я ушёл?»
[indent] – Он умирал, – процедил сквозь зубы Ганимед, – и последние месяцы даже говорил с трудом.
[indent] Арона не было здесь. Это не он проводил круглые сутки у постели умирающего, не он убирал за ним, не он обтирал его тело, потому что у отца даже не было сил на то, чтобы подняться с кровати, дойти до ванной комнаты и вымыться самостоятельно. Он был совершенно беспомощен – хуже, чем ребёнок. У детей были силы кричать, ползать, хвататься руками за всё подряд, пережёвывать еду и пить воду. Умирающий Десмонд Олливандер в последние дни своей жизни не мог даже этого – казалось бы, совершенно обыденных для взрослого человека вещей, к котором привык и к которым относишься, как к чему-то само собой разумеющемуся.
[indent] Это не Арон провёл множество часов, общаясь с целителями – всё ради того, чтобы добиться только одного: в очередной раз услышать, что они не могут ничего сделать. Невозможно повернуть время вспять. Всё, что им было доступно – поддерживать в отце жизнь лекарствами и зельями, но каждый раз оказываясь в его спальне, насквозь провонявшей больницей, Ганимед с ужасом думал, что это не жизнь. Когда вливал отцу очередной отвар без особой надежды на то, что что-то изменится, в глубине души думал о том, чтобы всё поскорее закончилось. Чтобы он уже в конце концов ушёл – и больше не нужно было так над ним издеваться. Потому что именно на бесконечное издевательство над живым человеком и были похожи все эти процедуры.
[indent] – Тебя не было здесь, – сухо произнёс Ганимед – от злости и гнева у него будто бы даже черты лица заострились, – может, если бы ты удосужился вернуться пока он ещё был жив, то и совесть не позволила бы тебе такого сказать.
[indent] Арон мог сколько угодно считать, что это отец настроил старшего сына против младшего – всегда удобно перенести ответственность с себя на кого-то другого, верно? Говорит, что отцу было выгодно строить из себя жертву – и сам не замечает, как занимается абсолютно тем же самым. Одно «но»: Арон всё ещё был жив, он ходил на своих ногах, путешествовал, дышал воздухом, смотрел глазами.
[indent] В то время как его слепой брат ухаживал за прикованным к кровати отцом.
[indent] Эти последние несколько месяцев подарили Ганимеду не только животный ужас перед смертью и отвращение ко всему, что с ней было связано – но и необычайно яркую любовь к жизни. Научили ценить всё то, что у него было здесь и сейчас – и понимать, насколько всё это легко потерять.
[indent] Настанет день, когда каждый из них до такого дойдёт – обернётся безвольным ворохом из плоти и воздуха, до которого никому не будет дела. От которого потребуется лишь одно – треклятое завещание, в котором расписано, что и кому достаётся.
[indent] Когда брат приближается к нему вплотную, Ганимед чувствует почти физическое отвращение – какого не испытывал, ухаживая за умирающим человеком. Арон стоял почти вплотную, касался его, Ганимед чувствовал на своей щеке его дыхание. Он был чертовски близко – достаточно для того, чтобы даже слепец смог схватить его за ворот рубашки и крепко сдавить его вокруг шеи. Что он и сделал.
[indent] – В моей ненависти к тебе виноват лишь ты сам, – зло процедил он, стискивая ткань воротника до такой степени, что кожа на костяшках пальцев натянулась и побелела, – не желаю даже знать тебя.
[indent] Он с усилием оттолкнул от себя брата, а затем резко окликнул домовика.
[indent] – Скира, – рявкнул Ганимед и услышал, как домовой эльф торопливо затоптался позади него, – проводи мистера Арона Олливандера, он уже уходит.