Все в текущем времени складывается куда как забавно, одна из правителей Олимпа сидит в Голливуде и составляет себе новую паству, судя по тем медиа-материалам, которые выходят сейчас. Премьера намечается на осень, документалка о богах Олимпа, в главных ролях Гера и ее эго.

— В моём фильме Кронос умирает в конце, потому что я так прошу, — беззаботно делится Гера главным спойлером этого сезона. — Если это сработает, он лишится личного культа, и да, я думаю, что это сработает. Я, видишь ли, хочу показать людям наш пантеон таким, каким он был до того, как сюжеты мифов стали повторяться.

— Интригующий логлайн,  — вернулся Один к беседе с Герой, — а на фокус-группе вы его проверяли? Блокбастер такого рода можно было бы выпустить, не дожидаясь сентября, но я не уверен, что мы попадём в целевую аудиторию.

— Вся история о Титаномахии укладывается в парочку предложений. О том, как три поколения передают друг другу психотравмы и паттерны поведения. И о том, что мальчик, убивающий дракона, неизменно все равно становится драконом.

— У меня для тебя подарок, — скинув с плеча тубус с копией транспаранта, Гера протянула его Гефесту. — Этот художник вскоре будет очень популярен.
На обороте Джон Саммерс оставил ему автограф, так что сомневаться в подлинности не приходилось. И эта копия была единственной, где звучало имя Геры, пусть даже не прямо, а в составе фразы "по заказу твоей матери, 2024 бля Джон Саммерс".
— Это Йеллоустоун где-то через месяц. Если ты согласишься, конечно же.

— Ты хочешь порадовать общественность огнем без меча? — Он удивленно приподнимает бровь. Но картина ему нравится, еще больше ему нравится что это будет отлично идти в комплексе с его маркетинговым ходом относительно новой противопожарной безопасности. — Выглядит потрясающе, то, что надо. Стоит ли говорить, что я восхищен даже тем, как ты собираешься использовать меня в этом представлении. Но… для чего это все? Что ты хочешь им показать?

— Я хочу показать смертным их будущее, — на поставленный прямо вопрос Гера отвечает также, и уже после садится бедром на заваленный стол. Смотрит на сына, снизу вверх, но почти как на равного. — За века они привыкли к тому, что Бог един и Бог исполняет желания — может быть, так и было, но это было в прошлом. Теперь, когда смертные знают, что богов больше одного, я хочу напомнить им: смертны только они.

— Если вы просили вынести приговор, то приговор уже явился к вам. Если вы прекратите, то так будет лучше для вас.
Последний процитированный аят сопровождается треском холстов. Всадник на белом коне рассекает "Открытие" бля и Чума является через раздвоенное лицо самого смазливого сына Зевса. Всадник на рыжем сметает копытами лицо и бомбы его дочери, принося настоящую Войну. Безмятежность макового поля рвётся от пришествия вороного коня, приносящего Голод. Бледный всадник выходит тише всех — через уже разорванную картину, послужившую аналогом красной дорожки для архангелов.
Габриэль улыбается и, прежде чем взмахнуть мечом, разрешив им погрести под собой язычников, улыбается:
— Узрите Гнев Господа.

— Проще говоря, вы все умрете. — Михаил проходит мимо Аполлона, окидывая язычника взглядом, и лишь после раскрывает крылья, взмывая над полом. — Ваш прах станет уроком для тех, кто считал себя равным Господу. Прогульщиков я порешу лично.