Ещё до рассвета, когда небо над Натланом было окрашено в глубокие оттенки индиго, Мавуика покинула Стадион. Она шла через спящие джунгли, где листья шелестели под лёгким ветерком, а вдали слышался рёв водопадов. Натлан просыпался медленно, как будто не решаясь покинуть объятия ночи. Но Мавуика не могла ждать, хотя и не торопилась обгонять солнце на пламяцикле.

Она шла через руины разбитых Бездной поселений, где когда-то кипела жизнь, а теперь лишь эхо прошлого напоминало о былом величии жизни, отданной за общее дело. Война оставила свои шрамы на земле и душах людей, но Мавуика видела, как Натлан начинает оживать. Она видела, как люди собирают камни, чтобы восстановить дома, как дети бегают по улицам, смеясь, как будто война никогда не касалась их. Это давало ей больше убеждённости. За уверенностью и надеждой обращаться не следовало.

Солнце начало подниматься, обнимая небо тёплым золотом и коронуя розовыми перьями. Мавуика остановилась на мгновение, чтобы вдохнуть свежий утренний воздух. Она знала, что её путь будет долгим, но подобные походы расценивала скорее как тренировку. Тем более, что конечная цель была в этот раз особенно важной. Она шла через джунгли, мимо рек, где вода блестела, как драгоценные камни, и через поля, где трава была ещё влажной от росы. Она шла, пока не достигла вершин рыжих плато, возвышающихся и подступающих к Оч'канатлану — величественным башням древней столицы, которые возвышались над всем Натланом, бросая тень на яркое наследие, напоминая об ошибках прошлого. Мрачная воронка из тяжёлых туч и туманной дымки, оборачивающей старую крепость, сегодня вдруг казалась не ремнантом разрухи, а тихой колыбелью для всего утерянного. Мир пришёл даже сюда.

Подъём был трудным. Каждый шаг по древним ступеням, покрытым мхом и трещинами, вверх отвесных скал, напоминал ей о том, сколько времени прошло с тех пор, как эти башни были построены, как редко и по каким причинам сюда приходят племена. Отличное место для тренировок (запомнить, задуматься...) Когда она наконец достигла вершины, её встретил вид, от которого захватило дух. Весь Натлан лежал перед ней, как живая картина, наполненная цветами, звуками и жизнью, там, в отдалении, словно вышитой на самом искусном свитке.

В центре крепости, на возвышении теперь стоял Престол Первозданного огня. На нём, словно застывший во времени, сидел Капитано. Его тело было неподвижным, но Мавуика знала, что его дух всё ещё здесь. Здесь — во всём Натлане, в Царстве Ночи, везде его воля, его желание, его страсть до смерти, в которой она сама обрела жизнь. Мавуика подошла к трону и опустилась осторожно, обойдя сбоку, на подлокотник. Её голос был тихим, но полным уважения.

— Траин, — начала она, — Я пришла, чтобы рассказать тебе о Натлане. О том, как мы оправляемся после войны. Люди не сломались. Они строят, растят детей, учатся жить заново. Мы помним тебя. Мы помним всех, кто отдал свои жизни ради нашего будущего.

Она достала из сумки несколько предметов: маленькие поделки, которые сделали дети, оружие, которое когда-то принадлежало воинам, и цветы, собранные в джунглях. Она аккуратно разложила их вокруг трона, как дары благодарности. Каждый предмет был символом надежды и памяти. Многие с пылкостью отнеслись к желанию выказать Капитано свою признательность.

— Эти дары — не просто вещи, — продолжила Мавуика. — Это наша благодарность. За то, что ты сражался вместе с нами. Натлан не забывает своих героев.

Затем она подняла ладонь и зажгла несколько жернов, которые стояли вокруг трона. Огонь вспыхнул, освещая её лицо и вытягивая тень Капитано на ледяных столбах.

— Мы будем жить, — прошептала Мавуика, не отрывая взгляда от пламени. — Мы будем помнить. И мы будем строить будущее, достойное памяти каждой жертвы.

Солнце начало садиться, опуская тяжёлое пурпурное одеяло в рыжих пятнах на далёкие склоны гор. Мавуика знала, что пора уходить. Она встала, ещё раз посмотрела на трон и на тело Капитано. С улыбкой, она кивнула молчаливому собеседнику и надела очки. Развернулась и начала спускаться по ступеням, оставляя за собой тишину и свет огня. Всем известно, что сон крепче при свете мягких ночников.

К Стадиону она возвращалась верхом; духовные пути, раскрытые над Оч'канатланом, забирали то вверх, то вниз, со всех сторон позволяя насладиться чарующим и пугающим в крутизне поворотов видом. Свистящий в ушах ветер и развевающийся пламенный шлейф для Мавуики служили вернее любого баннера, и в таком сопровождении скорость, набираемая на каждом вираже, рёв распалённого мотора и обжигающе ледяной при этом высокий воздух наполняли собой дух Мавуики, живой и энергичной как никогда, слаще и пьянее любого вина (хотя и того кружечку нельзя пропустить...)

Натлан, живой, но удалённый, надёжнее любой карты раскрывал способы наладить пути сообщения. Подвесные мосты и паломнические пути до Престола в рамках соревнований казались реализуемой и достойной идеей. Подвесные мосты как символ новых путей для Натлана, впервые раскачивающиеся не над Бездной, были освежающе, до задорного смеха, будоражащей новой идеей.