Привет, вы позвонили в дом Маршаллов. Если никто не берет трубку, то он либо пашет, либо носится неизвестно где, а может, в сортире застрял.
Оставьте сообщение после сигнала, если повезёт, кто-нибудь послушает.

Стационарный телефон в век победивших смартфонов и планшетов — зачастую смотрится как немой медный церковный колокол, больше не оповещающий о любой важной новости, когда есть плазменная панель, радио, интернет.
Стационарный телефон остался где-то в нафталиновом ряду черных прямоугольных пейджеров и цветных тамагочи. Зачем звонить кому-то на домашний номер, если можно набрать на мобильный, написать в любой из нескольких мессенжеров, или личные сообщения соцсети.
Стационарный телефон устарел.
Рут всегда давала "домашний" номер, если не хотела особо близкой связи с человеком. Ну или он был актуален для всех, кому можно ответить сильно потом, кому можно не отвечать, вообще.
Стереть сообщения с автоответчика, не включив воспроизведение. Повесить трубку. Послать подальше и повесить трубку.

Телефон занимал настенную полку в коридоре первого этажа, по пути из прихожей в гостиную. На этом участке всегда было немного сумеречно и красное мерцание светодиода "у вас есть новые сообщения" было заметным.

Бросилось оно в глаза и сейчас, когда Рут машинально ткнула прослушивание, собираясь идти дальше, вглубь дома.

— Рут! Это Милли. Милли Талбот, Со школьной параллели, а ещё я раньше жила по соседству, пока мы не продали тот дом. Помнишь, мы с моим парнем чинили у тебя пикап на прошлой неделе, ты ещё сказала... что помнишь меня и дала визитку. Так бы я не вспомнила номер. Теперь работаю в городской больнице, где и мама. Я тоже стала медсестрой! Да, я всё болтаю, а нужно сказать...

— Ебать, Милли, тебе бы Войну с Миром писать, — Рут развернулась и уже занесла черный, от недавнего взаимодействия с автокишками, палец над кнопкой удаления сообщения: — Щас утону, реально.

— Здесь этот... Твой приятель, только не первый, а второй. Ой, не второй, первый. Лео. Нет, не Лео. Имя такое...

Слабость ударила под колени, Рут оперлась ладонью о стену и всверлилась в проклятый говорящий пластик немигающим взглядом, тяжело сглотнув.

Не Лео, а Тео.

— В общем, у него... Он. Кажется, передознулся героином. Как я слышала. Подумала, это важно. Пока!

Милли Талбот, блондинка ты тупая, сказать такое, словно это = вечером будет дождичек, птички поют, я съела на обед бутерброд с арахисовой пастой и, кстати, твой лучший друг едва коньки не отбросил. Кажется. Но это не точно.

Следующие полчаса, четыре минуты из которых, Рут потратила на то чтобы правильно набрать номер, она звонила в приемный покой и требовала рассказать всё о состоянии Теодора Дорсетта.
Когда, наконец, добилась своего прислонилась к стене спиной и сползла вниз, набирая сообщение Маркусу:

Тео в больнице. Дело серьезное. Магнитуда 9.0 по Рихтеру.
Я уже еду туда.

Отправка промахнулась и конвертик улетел сперва адресату Микки Маршалл, да какого хера вы оба М. М.
Пора переименовать братца в козлина конченный.

Пришлось отправить сообщение ещё раз.

Следующие пять минут она потратила на то, чтобы дойти до гаража, пытаясь надеть мотоциклетный шлем, матерясь на то как немеющие пальцы путаются в застежках, водя по острому лезвию бешенства.

Рут, ты же не хочешь чтобы мы с Маркусом собирали твои руки и ноги по всему Спрингфилду, Рут, пожалуйста! Зачем тебе нужен этот байк, пересядь с него на велосипед. Это же гораздо безопаснее. Рут, я волнуюсь. Мы волнуемся.

Не смей, заткнись, прочь из моей головы!
Чем мне сейчас поможет сухое "состояние стабилизировалось".
Чем.

Резкий рывок за плечо выдернул из зыбучих песков мыслей и Микки раздраженно ткнул в неё купюрой:
— На такси езжай, я вызвал, под домом стоит.