ищу игроков: гп (мародёры, поствар), шотландская семья

ССЫЛКА НА РОЛЕВУЮ: https://thegoodplace.rusff.me/

MCLAGGEN FAMILY

ОТЕЦ С НАМИ

TIBERIUS MCLAGGEN
52; PB; СТАРШИЙ АВРОР; ОТЕЦ

jude law
Тиберий сделан из железа. Он непоколебим и незыблим, как утесы, на которых расположен фамильный замок МакЛаггенов. В нём гордость и дух истинного шотландца соседствуют с чувством семьи и долгом перед семьёй и всей страной. Он не имеет права на слабость, особенно - перед самыми близкими. Возможно, только супруга знает, что прячется за туманами и холодными ветрами, которые окружают сердце патриарха древней северной фамилии.
Но как и полагается влиятельной семье - есть у него свой скелет шкафу. Точнее - бастард в башне; неминуемое свидетельство того, что у Тиберия - к его стыду, была любовница, которой он поклялся неприложным обетом, что не раскроет её имя. А затем принес клятву жене - тем же обетом - что никогда не изменит ей. (Подробности расскажу в ЛС, хочется сохранить интригу).
Он - хороший отец и это подтверждается успехами его чудесных детей, Элспет и Эррола, которыми он гордится. С младшим - сложнее. Тиберий старался уделять младшему сыну достаточно внимания, но эмоциональная глухость, присущая многим аврорам, сильно усложнила его контакт с Лиамом, а холодность и отстраненность жены усугубила отношения. Но Лиамом он тоже гордится.
Тиберий строг и консервативен. Когда он застал своего своего сына в комнате вместе со смуглым пареньком, он, не обдумав, сгоряча, бросил самые страшные для Лиама слова: "Ты урод, Лиам. Порченная кровь".
Виной тому служил страх и в первую очередь - страх за Лиама. Когда аврор боится - он нападает. Но Тиберий забыл на миг, что его сын не темный волшебник.
Как и с супругой, он перешагнул гордость, бросил все дела. Был готов клястья снова - в третий раз, но сын не просил клятвы. Он сказал, что простил, но Тиберий чувствовал, что боль, нанесенная его словами, нанесла им обоим рану куда глубже, чем любое черномагическое заклятие.

LYANNA MCLAGGEN
51; PB; <ЗАМКО>ПРАВИТЕЛЬНИЦА; <ЗЛАЯ> МАЧЕХА

наталья о'шей
История Тиберия и Лианны была бы историей о любви, долге и крепкой шотландской семье, если бы не одно но: мальчишка-бастард, которого глава семейства принес в их дом. Лианна была оскорблена. Норовистая чистокровная шотландская леди, ради любви она могла бы стерпеть многое, но не предательство. Объяснения супруга, что он связан некой клятвой и не может рассказать больше о матери младенца, не были аргументом для Лианны. Аргументом было лишь то, что Тиберий поклялся ей в вечной любви и поздней ночью, когда дети, включая младенца, нового МакЛаггена, уснули, он принес непреложный обет, поклявшись в вечной верности. Лианна чувствовала укол совести, когда, непривычно дрожащим голосом, сдерживаясь в желаниях заколдовать изменника или расплакаться, в ответ на его мольбы о прощении и непривычную для аврора, которого она знала со школы, покорность, потребовала Тиберия принести клятву. Но все же клятва была принесена, а мальчик остался в доме. В её доме. Вечным свидетельством предательства мужа и слабости самой Лианны, перешагнувшей собственную гордость.
Лианна — прекрасная мать. Её кровные дети, Элспет и Эррол, тому подтверждение. В мрачном замке МакЛаггенов, хранительницей которого она стала после раннего замужества, она, без всяких домовиков, навела уют и тепло, когда любимый муж сутками пропадал на службе. Лианна умна, проницательна и невероятно царственна. Она музыкальна и начитана, она, несомненно, талантливая колдунья. Она справедлива, хоть порой, пожалуй, слишком горда. Можно ли эту сильную женщину упрекнуть в том, что она не была тепла с добра с пасынком, как со своими собственными детьми?
Пожалуй, можно. Лианна сама себя в этом упрекала — но слабость может быть присуща даже столь сильной шотландке. Она сможет ее преодолеть. Точки расставит ссора Тиберия и Лиама, война в Магической Британии и долгая разлука отца и сына. И, быть может, дочь — мудрая и сильная.

ELSPETH MCLAGGEN
31; PB; ХИТ-ВИЗЗАРД; СТАРШАЯ СЕСТРА

emma watson
Элспет — гордячка, каких поискать. Горячая шотландская кровь, помноженная на редкой остроты ум и крутой, как шотландские горы, нрав. Элспет — истинная дочь своего отца, Тиберия, и не пошла по его следам, в аврорат, а отправилась в хит-визарды, лишь потому, что желала добиться всего сама, без шепотков за спиной. В итоге, она стала одной из самых молодых волшебниц, которой удалось возглавить целый отряд в неполные двадцать пять, а к тридцати дослужиться до главы подразделения.
Элспет, как и <почти> все МакЛаггены — истинная гриффиндорка, хоть шляпа и соблазняла её голубой мантией и высокой башней. Она была одной из лучших выпускниц, гордостью факультета и школы. Несомненно, состояла в Клубе Слизней и, несомненно, была старостой. Возможно, играла в квиддич, но до среднего брата, Эррола, ей было далеко.
Хоть замок МакЛаггенов мрачен и холоден, Элспет была хранительницей очага этого дома много лет. Матушка Элспет — такая гордая и сильная — любила своих детей, Элспет и Эррола, всем сердцем, но когда в доме появился младший — Лиам — теплое домашнее пламя в холодном замке словно померкло. Можно было винить в этом брата, а можно было согреть его, принять в семью. Примирить вспыльчивого Эррола, успокоить гордость матушки, поддержать уставшего и безмолвного отца и обнять маленького брата, который прятался в темной мрачной башне, куда Тиберий спрятал своего бастарда подальше от глаз своей любимой жены.
Во много благодаря Элспет в замке на туманном утесе воцарился мир и брак Тиберия и Лианны МакЛагген смог пережить удар, а бастарда приняли в семью.
С Лиамом этим всегда было много мороки. Самое нелепое было, когда его распределили на Хаффлпафф и он решил, что теперь он не МакЛагген. Эррол, который дулся на младшего, конечно получил по ушам.
Много лет спустя лет Элспет станет случайным свидетелем ссоры отца и Лиама, когда тот на каникулах застукает брата с его смуглым другом за поцелуями. Она слышит, как за закрытыми дверьми кабинета Тиберий говорит своему сыну страшные непоправимые слова. Она слышит, как закрывшись в своей башенке, Лиам плачет в подушку. Она пытается переубедить отца, заставить извиниться — но тот и слушать не желает. Она пытается поговорить с Лиамом, но тот убегает от нее всякий раз и так и не удается его найти ни в густом лесу, ни на пустом побережье.
Хрупкая семейная идиллия разрушена.
После седьмого курса Лиам уезжает в драконий заповедник в Болгарию — и это к лучшему. В объятой войной стране полукровке с чистокровной фамилией находиться опасно. Элспет видит, как переживает отец, но гордая шотландская кровь не позволяет Тиберию сделать первый шаг на встречу сыну. Но Элспет удается его убедить и на следующее Рождество Тиберий летит в Болгарию и примиряется с Лиамом. Элспет чувствует, что Лиам не до конца простил отца. Кажется, Тиберий все еще не понимает всей тяжести сказанных им слов.
Но Темный Лорд пал. Лиам возвращатеся — и получает в заповеднике МакФасти работу. Семья снова вместе. Элспет пишет письмо смуглому мальчишке в Египет. Столько лет прошло, но, быть может, еще не поздно все исправить?
К сожалению, нет, но ты помогаешь им хотя бы поставить точку.

ERROL MCLAGGEN
29; PB; ОХОТНИК В "ТАТСХИЛЛ ТОРНАДОС", СТАРШИЙ БРАТ

jake gyllenhaal
Эррол — наследник, сын своего отца и гордость всей семьи. Если Элспет — старшая сестра — была теплым солнцем над шотландскими утесами, младший единокровный брат Лиам — туманом, окутывающим к утру печальные холмы — Эррол всегда был ласковым ветром, разгоняющим тучи и приводящим в движение все старое поместье на холодных утесах. В его комнате всегда звучало волшебное радио, стены были обклеены всевозможными постерами — от квиддичных команд, до маггловских музыкальных групп, а на заднем дворе обустроил мини-поле для квиддича. Всегда веселый и громкий, расскажешь матери о своих делах, обнимешь слишком уж серьезную старшую сестру и потреплешь по голове непутевого младшего братишку
▲ Закончил, разумеется, Гриффиндор, как и (почти) все Маклаггены. Ревностно относится к родному факультету и, вероятно, до сих пор с гордостью носит гриффиндорский шарф.
▲ Разумеется, в школе играл в Квиддич и был капитаном команды факультета с пятого курса до самого выпуска.
▲ Охотник основного состава "Торнадос". Стремится быть включен в состав сборной Великобритании.
▲ Немного тщеславен — собирает квиддичные фигурки и карточки со своим изображением. Считает, что это милое чудачество. Ну милое же! Милое!
▲ Во время войны против Темного Лорда, когда глава семейства, Тиберий МакЛагген, целыми днями работал в Министерстве, Эррол заботился о старшей сестре и матушке.
▲ Женат. Насколько счастливо — вопрос отдельный, но есть сын — Кормак Маклагген. Тот самый, который много лет вперед почти попадет в сборную Гриффиндора и пойдет на свидание с Гермионой Грейнджер. Очаровательный мальчуган.
▲ Как и отец, состоял в Клубе Слизней.

У Лиама и Эррола непростые отношения. С одной стороны Эррол — рубаха парень, теплый и открытый — старался заботиться о младшем братишке (кроме первых пары недель того в Хогвартсе, когда шляпа определила Лиама в Хаффлафф и ты жутко на него за это обиделся, пока не получил нагоняя от сестры) и в целом семья для Эррола — превыше всего. С другой стороны, детские воспоминания о том, как между папой и мамой пробежала кошка после появления в доме Лиама, а так же его странности и загадочная ссора с отцом заставляют тебя относиться к брату настороженно. Лиам отвечает тебе потерянным взглядом, вопросами невпопад и таким виноватым видом, что так и хочется взять и... то ли обнять и плакать, то ли навешать пиздюлей. Но когда случилась война, ты, как и отец, понял, что семья — главное. Ты переживал за Лиама и считал, что его отъезд в Болгарию — к лучшему. А когда война кончилась, ты, несомненно, обрадовался... но о чем говорить с братом? Тебя охватывает странное чувство вины. А еще тебе интересно почему Лиам поругался с отцом и почему Элспет молчит, хотя все знает. Ты догадываешься, что дело в том смугленьком парнишке из Египта, но мыслишь узко или просто не можешь допустит мысли о том, что твой брат...
А кто твой брат?

ВАШ ПЕРСОНАЖ: Лиам МакЛагген - папина бубубулочка, мачехина дурочка. Младший сын от другой женщины. Драмаквин. Драконолог.
ПРИМЕР ВАШЕГО ПОСТА:

пост

"Дорогой Джей!

Ромео стал совсем плох. Если так пойдет дело дальше, то он не переживает грядущую зиму и не выйдет из спячки. Поэтому, пока еще есть время, сегодня на рассвете, мы с ним отправляемся в путь.
От драконьей тоски есть лишь одно лекарство - полёт. И, либо он выкарабкается, либо... либо это будет его последний полёт.
Прости, что не попрощался лично. Знаю, что ты сказал бы, что это глупость. Даже Джоанна так считает. Но я не могу по другому.
Позаботься о Шорохе.
Если все будет хорошо, мы вернемся на гнездовье валлийцев через два дня.

Твой Лиам".

Лиам ненавидел длинные письма, а потому написал строго, по делу, и отправил Шороха с письмом ровно за пару минут, как сам закинул за плечо рюкзак с вещами, поправил хаффлпафский шарф и, хлопнув Ромео по боку, оседлал метлу. Через мгновение огромный ящер и маленький волшебник взмыли в воздух и устремились вперед, в море. Вслед им, с утеса, тоскливо зарычала драконица.

***

О драконьей хандре писали много, но все больше с какой-то философской точки зрения. Уважаемые авторы, до того подходившие к драконьей науке весьма обстоятельно и конкретно, едва дело заходило о хандре, тут же пускались в философские размышления, рассуждая о месте дракона под небом. Они пытались заглянуть в мысли колоссальных ящеров, что, по мнению Лиама, было изначально глупой затеей, ведь разум дракона и разум волшебника были так же не похожи друг на друга, как алмаз и янтарь. Один - кристальный, прочный и самодостаточный, второй мягкий, податливый, а у кого-то с пузырьками воздуха и разными тараканами.

Что-то более конкретное, чем простые измышления и бессмысленные философские размышления, написал русский волшебник из Колдостворца, Айван Гончарофф. Его способ был до гениальности прост: если суть драконьей магии - полёт, то, чтобы разжечь драконий огонь, нужно заставить дракона летать. Один дракон летать не будет, ему нужен тот, кто будет рядом, не даст уснуть, не позволит сесть, в минуты слабости будет подгонять, кричать, шуметь, злить, поддерживать, смотреть в глаза. Тот, кто будет тормошить и тот, кто не даст покоя. И тогда, примерно на второй день, драконья суть проснется и воля к жизни вернется к ящеру и он захочет домой.

Или нет. И его пламя погаснет навсегда.

***

"Я должен попробовать."

***

Сначала, Ромео не хотел лететь, его то и дело приходилось тормошить. Лиам хлестал его заклинаниями, мельтешил перед глазами, кричал, отвлекал, заставлял гнаться за собой, лишь бы увести подальше от острова. Дракон упрямился, рычал, не хотел слушаться, но каждый новый удар крыльев, казалось, становился увереннее. Когда Лиам почти уже выдохся, Ромео вдруг поспешил набрать высоту. Готовый к этому, Лиам устремил метлу следом, кутая лицо поглубже в зачарованный плащ. Встроившись в ледяные потоки воздуха, Ромео расправил крылья и отдался им, лишь изредка открывая закрытые глаза. Лиам знал, что дракон проверяет, рядом ли он - член его стаи.

Ведь так далеко драконы не летают в одиночку.

А если летают, то не возвращаются.

***

Под носом у Лиама выросла сосулька, волосы покрылись тонкой ледяной коркой. Согревающие чары и огненная вода в термосе не позволяли ему замерзнуть внутри, но снаружи он напоминал кусок льда. Ромео, защищенный чешуей и магией в крови, не считался с ним, ведь по его драконьему мнению тот, кто поднял его в воздух, мог сам о себе позаботиться. Море было так далеко внизу, что его не было даже слышно, а гигантские волны с такой высоты казались просто молочной пеной. Сколько прошло времени, он не брался судить. Солнце уже тонуло за горизонтом, но на такой высоте лучи уже почти не согревали.

Лиам выудил из сумки бутерброд, только чтобы ветер тут же выбил его из рук.

***

Даже на такой высоте, ночное небо оставались так же далеким, но все же смотрелось совершенно иначе. Росчерк млечного пути разрезал небосклон, словно тканевой полог, а из него, словно капли серебряной росы, сыпались яркие-яркие серебристые звезды, и походило это вовсе не на астрономические карты, а на отражение фей в поверхности пруда..
Ромео сбавил темп и опустился ниже, к морю, Лиам умудрился наконец снять перчатки, поесть и выпить бодрящего зелья.
Огромный месяц завораживал. Таким большим с земли он не казался никогда. Лиам на секунду вообразил себя лунтеленком, и, набравшись смелости, отпустил руки с древка метлы, расправил их, словно крылья, и подставив лицо морскому ветру и свету луны, закрыл глаза. Ромео рядом, кажется, делал тоже самое.

Сердца гигантского ящера и маленького волшебника, кажется, бились в унисон.

***

К утру, Ромео снова набрал высоту. Он летел уже совсем уверенно и быстро, словно знал, куда. Лиам едва успевал за ним, то и дело падая в воздушные ямы. После ночного единения, Ромео, кажется, ожил, и теперь решил испытать скорость на вкус, выторяя в небе виражи и и восьмерки. Лиам лишь завороженно смотрел за танцем своего друга в лучах восходящего солнца и не замечал, что его волосы и ресницы снова покрывались изморозью.

***

Они встретили кита.

Ромео пролетел прямо через фонтан воды, выброшенный морским хозяином. Лиам завороженно слушал песню пучины, а Ромео рычал ему в унисон - низко, гортанно. Когда огромный кит выпрыгнул из воды, окатив их брызгами, волшебник едва удержался на метле, а Ромео вошел в штопор, разбрызгивая капли вокруг. В них отражались его янтарные глаза, а в брызгах заблестела радуга.

"Плыви с миром, морской хозяин".
"Лети с миром, хозяин небес".

Что рядом с ними маленький волшебник? В состоянии ли он оценить всю красоту их песни? Способен ли увидеть все цвета этой радуги?

***

Лиам чувствовал, что устал. Зелья работали, но с каждым разом все меньше и меньше. Все запасы пищи были или съедены, или принесены в жертву морскому ветру. Месяц убывал, но звезды оставались такими же яркими. Лиам держался крепко. Он чувствовал, что они на верном пути, но хватит ли ему сил не упасть в море?

***

Когда солнце взошло снова, Ромео протяжно завыл.

Драконы не владели речью, но этот рык мог означать только одно.

"Д О М О Й".

***

Лиам уже не знал, в какой стороне дом, но он не сомневался, что Ромео знает дорогу. В глубине глаз ящера больше не было тоски - ни капли. В них, как и прежде, пылал огонь и, кажется, это чувство было заразительным. Пусть Лиам смертельно устал. Пусть он, кажется, намертво примерз к метле, но сердце его билось, кровь была горячей. Кажется, полет лечил от тоски не только драконов.

Он уже знал, что сделает, когда вернется.

Знал, кого поцелует и обнимет крепко.

И не отпустит никогда.

***

Буря пришла внезапно. Ромео набирал высоту и Лиам пытался тоже, но в метлу ударила молния и она вспыхнула, а следом вспыхнула и палочка. Лиам падал вниз, в море. Говорят, что перед смертью перед глазами пробегает вся жизнь. Лиам же не увидел ничего.

Он смертельно устал.

***

На исход второй ночи, Ромео вернулся на остров, но вернулся один.

***

Быть может, перед глазами Лиама не промелькнула вся жизнь потому, что ему не было суждено умереть. Страхующие чары в метле замедлили падение, а приземлился, подхваченный крыльями бури, он не в морскую пучину, а на крошечный скалистый остров. Будь Лиам в сознании, он мог услышать песню шелти. Во сне виделась ему женщина в пучине морской - она пела колыбельную на древнем языке и, кажется, лишь эта колыбельная уберегла его от смерти.

Пришел он в сознание уже утром. Живой. Практически невредимый - чего не сказать о палочке и о метле.

Это было настоящее чудо. И обязан Лиам им был гостье из сна. Кто же она?

В рюкзаке было последнее согревающее зелье. Раздевшись и развесив мокрую одежду сохнуть на скалы, Лиам одним глотком осушил зелье. Остров был крошечный - три скалы и несколько деревьев, здесь не водилось никого, кроме морских птиц.

Но, после драконьей терапии, Лиам знал точно только одно: он не хотел умирать.

Возможно, он сделает плот, а если надо - отправится в вплавь.

Передохнет немного лишь.

Воля к жизни в нем горела как никогда ярко.

***

В одном драконолог из России был прав. Полёт - лучшее лекарство от тоски.