Место встречи изменить нельзя: crossroulette.

Dr. Veritas Ratio
honkai: star rail // партнер, во многих смыслах

32 // человек // original

♪ Florence and the Machine - What kind of man

Авантюрин спускает месячный гонорар одного из Десяти каменных сердец в игровых автоматах на Пенаконии, и думает лишь о том, как страстно желает повысить ставку. Он вкидывает жетон за жетоном в вечно голодную прорезь и представляет, как вложит в барабан револьвера не одну, не две, а сразу пять пуль. Сердце будет биться бешено, всплеском адреналина передавит горло, перехватит дыхание, а его в ответ небрежно нарекут каким-нибудь фокусником, и скажут, что будучи показанным дважды - один и тот же фокус уже не впечатляет. Каждое из слов этой вольной фантазии он катает по языку как конфетку, пока дергает ручку игрового автомата, запуская барабан неподкупной воли случая. Когда в том, другом барабане пять из шести пуль, выжив после спущенного курка, ты уже точно будешь знать, какой выстрел окажется смертельным. Следующий. Сделают ли тот, если предложить поддержать игру - это не вопрос вероятности. Это ставка. Последняя проверка уже выданного непомерного кредита доверия, прежде чем не выказать никаких возражений о предварительной встрече с Семьей за его, Авантюрина, спиной. Все совпадения не случайны, а персонажи - не выдуманы. Яшма бы оторвала ему голову, если бы узнала, насколько тот выданный кредит доверия велик. Но кончики пальцев покалывает от ажиотажа, Авантюрин слишком сильно жаждет узнать: а вот теперь доктор Веритас Рацио готов подвергнуть его жизнь даже такому, казалось бы, пустяковому риску? Ведь тот, кто вкладывает в твою руку револьвер, прежде чем прижать дуло к своей собственной груди, не может не знать о положении пули в барабане. По крайней мере, так принято считать среди нормальных людей. Но где они, а где нормальность? Игровой автомат заходится сочувствующей трелью - никакого бинго, никакого выигрыша. Авантюрин довольно жмурится и залпом опрокидывает остатки коктейля в бокале. Вопреки расхожему мнению, ему очень нравится проигрывать. Хотя и в той своей вымышленной ставке не хотелось бы. У него через полчаса ужин, хотя и на приглашение отозвались коротким: я не голоден. Чудно, - написал он в ответном сообщении, - я забронировал столик на семь, док. Если опоздаешь, то я успею пропустить пару бокалов. Опоздай минут на двадцать, будь так любезен. Доктор Веритас Рацио определенно стоил многомесячных поисков, перебора всевозможных кандидатов на одну из главных ролей в его - Авантюрина - величайшего шоу. Что внутри Корпорации, что за ее пределами не нашлось бы человека более подходящего. Они даже недурно поладили, насколько такие, как они, в принципе способны ладить с кем бы то ни было. А еще без доктора на Пенаконии все же было бы скучновато. Авантюрин с некоторых пор не очень жалует ужины без продолжения.

. . .

Начнем с того, что я женат уже в паре: стоило один раз произнести слово “мамочка” не с той интонацией, и понеслась душа в рай. Продолжим же тем, что я еще и блядь межгалактическая, а посему это заявка в еще одну пару. Учитывая обозначенное выше, а также характер и жизненные ценности самого доктора Рацио, простыми человеческими сантиментами тут и не пахнет. Оставь романтику науке - я не претендую на высокие чувства. Но, как говорится, в здоровом теле - здоровый ум. Или то был дух? Не суть важно. А для здоровья всегда полезно удовлетворение базовых потребностей: проще говоря, могу и ужин оплатить, и отсосать после. Я вообще мультизадачный юноша. Это с одной стороны очень сложные, а с другой - до смешного простые взаимоотношения. Мы точно знаем, чего хотим друг от друга в рамках этого партнерства, и точно знаем, что можем друг другу дать. Не выходя за те самые рамки (но это не точно, я же чертов картежник, меня порой заносит в собственных ставках, хаха). Посты раз в неделю-две, 3-6к. Я что-то устал от большего (но меня порой зверски несет, можно нарваться и на пару постов в сутки, где текста — до ебеней). Важный нюанс. Так как я правда планирую блядовать и все еще оставаться женатым, то мы очень против любой ролевой ревности как игроки. Как персонажи - ну там как карта ляжет, как взаимоотношения разовьются, как сыграем, так и будет, но как игроки и люди - нет, однозначно и безапелляционно. В свою очередь в рамках ответной любезности ничем не ограничиваю: играйте кроме меня с кем, что и как хотите. Но со мной играть обязательно, не зря же я тут пару свечек в храмах Эонов поставил за твой приход.

съешь ещё этих мягких французских булок, да выпей чаю

Давненько на него так не смотрели. Приятный солоноватый привкус коктейля во рту сменяется кислотой тревожного налета на языке.

Авантюрин прекрасно осознает: он привлекателен. Стройный молодой юноша с красивым лицом и глазами диковинной породы. Его единственный шанс навсегда откреститься от вожделеющих взглядов - изуродовать себя до неузнаваемости. Готов ли он пойти на такой шаг? Да вполне себе, на самом-то деле, его тяга к саморазрушению, которой он пока еще не научился в самом себе подмечать - то придет с годами, немного пугающая, но почему-то нежно любимая черта, ох, как же он будет обожать это собственное бессознательное стремление сложить голову на ближайшую плаху, - весьма сильна и плохо управляема. Так что: готов-готов. Да только вот смысла теперь не видит.

В коридорах офиса Корпорации, на улочках Пир-Пойнта, даже за столом рулетки в помещении казино по ту сторону прикрываемых за их с Яшмой спинами дверей, на него смотрели с интересом и заочной симпатией и женщины, и мужчины. Это не вызывало никакого отторжения, быть может, даже было лестно. Если бы ему не было столь мало лет, и если бы он вел себя, ммм, чуть более нормально - его вполне могли бы пригласить на чай, кофе, вино, кино, домино. Девчушка с прыгучими кудрями из маркетинга или парень в строгих очках из договорного отдела - без разницы. Он бы даже согласился, без единого сомнения. Не только на встречу, но и на встречу с продолжением. А почему нет? Вопреки стараниям бывших хозяев, у него нет какого-то посттравматического расстройства, нет проблем с сексуальностью, а благодаря рабству - теперь нет проблем и с понимаем того, как с той самой сексуальностью обращаться в отношении мужчин. По крайней мере, он свято в подобное верит, буквально занимается время от времени настройкой и калибровкой собственного самоощущения.

Но здесь - иное. Здесь на него по первости смотрят как на товар. Как на куклу, которую можно купить за пару тысяч кредитов, как на мальчонку из числа тех, что выходят на улицы по ночам и сосут вот таким сальным богачам за конфетку и обещания лучшей жизни, что никогда не выполняются.

А то и вовсе как на того, за кого не надо ни платить, ни расщедриваться на обещания - чье согласие или несогласие вообще не имеет значения. Достаточно просто захотеть и взять. Силой так силой, а чего б нет-то? И вышвырнуть после: пусть и не на бетонный пол камеры, но на асфальт мостовой. Здесь тоже разница не велика, нагие коленки в кровь разбиваются и там, и там.

Ох, его прямо-таки знатно опрокидывает в состояние острого неприятия происходящего в моменте. Зрачки в причудливо разноцветных глазах сужаются до размера укола булавочной иглой. Зато как приятен миг разгона этих качелей самоощущения в обратную сторону: Яшма всего лишь называет его новое имя, а взгляд у представленного Карбейном меняется в одночасье. Тот все еще алчен глазами, но теперь смотрит на Авантюрина также, как смотрит и на саму Яшму: вожделея недостижимого.

Имя - это очень важно. Узнаваемое, мгновенно обозначающее положение. Проходя к месту за столом, Авантюрин думает: ух ты, какой неожиданный урок. Нет ничего ценнее положения, а лично в его конкретном случае - Опорного Камня. Остается надеяться, что он никогда об этом не забудет.

- Юное дарование весьма радо знакомству, - заискивающе-дружелюбная улыбка ложится маской почти что сразу, почти что без огреха в виде желания оскалиться. Почти что. - О, и еще юное дарование не отказалось бы от бокала холодного шампанского, - которое не очень-то пришлось по вкусу, но это именно то, что нужно. Дабы не отвлекаться на необходимость деланного смакования, а чтобы оно правда пилось без особого рвения.

Блэк-джек оказывается занимательной игрой. Простые до безобразия правила - нужно только уметь считать и ждать хорошие карты. Не так азартно, как рулетка, ведь требуется и еще пытаться угадывать, дешифровывать, читать лица прочих игроков за столом, не отдаться толком воле Фортуны, но все-таки весьма недурно. Авантюрин права увлекается в какой-то момент, переставая обращать внимание даже на собственную неприязнь к некоторым вынужденным соседям по столу. Выигрыш - потому что ему позволили выиграть, беспроигрышная тактика для нагона аппетита новичку. Проигрыш - потому что это всего лишь вторая партия в его жизни. Снова проигрыш. Снова выигрыш. И еще, еще, еще… Взгляд невольно цепляется за неожиданно яркое пятно - поднесенный Яшме коктейль призывно-розового цвета, - а затем…

С теми, кто однажды в моменте просто решил: довольно, а после задушил несколько человек цепью с ошейника на собственном горле - с такими бывает очень трудно. Потому что у таких хорошо развиты инстинкты: дают - не верь и выбрось, бьют - не скули и бей в ответ. Едва ли что Карбейн, что того люди ждут, что холеный с виду малолетний мальчишка не замрет растерянным кроликом перед прицелом, а изловчится ударить с локтя одного из вооруженных людей в пах, когда тот начнет заходить ему за спину, вывернется и уведет пистолет из поясной кобуры.

Авантюрин не умеет стрелять в живых людей. Только по мишеням в тире Корпорации. Да и, право слово, как бы ему помогло обратное? Вот и Карбейн ухмыляется, показательно милостивым жестом запрещая своим людям стрелять первыми. Мальчишка не целится в него - мечется прицелом от одного до другого, но что может сделать один юнец с пистолетом против четверых хорошо обученных мужчин с короткоствольными винтовками? Собственно говоря, мальчишка вроде бы как даже смекает, вон, губы судорожно облизывает и...отводит пистолет в сторону, демонстрируя разведенные в стороны руки.

- Прошу прощения, - напряженно говорит Авантюрин, якобы неловко улыбаясь в сторону того, кому хорошенько так локтем досталось в пах. - Рефлексы. Дядюшка, а что происходит-то?

Карбейн продолжает ухмыляться. Просит всех прочих опуститься на свои места и продолжать игру: делать вид, что не происходит ничего. А сам, поправляя тесноватый на уровне брюха жакет, говорит: то, что тебе, мальчик, пока еще непривычно, видимо, но по долгу выбранной тобой службы едва ли должно удивлять. Говорит: ты, мальчик, сядь обратно за стол вместе со всеми, а затем передай Алмазу то, что дядюшка Карбейн нашепчет тебе на ухо. На сдачу можешь даже забрать дядюшкины карты - они чертовски хороши в этой партии.

Авантюрин вдруг посмеивается. И то не веселье отнюдь. Нет-нет, ему не то что бы страшно, но он совершенно растерян. И очень сильно нервничает, до сердцебиения в глотке, до тошнотворной пустоты в, казалось бы, залитом от души коктейлями и шампанским желудке. Он не понимает, что ему делать.

Когда ты один и ставишь на кон лишь самого себя - все всегда многим проще. А единственный его опыт в жизни, когда надо было защищать другого человека - любимую сестрицу - подсказывает: беги, уходи отсюда всеми правдами и неправдами, лги, льсти, договаривайся, но беги. Потому что ты ничего не можешь сделать.

Не мог. Тогда, будучи мальчиком с именем, которое не сказало бы ни единой душе из числа захватчиков, ни о чем, кроме как о том, что нож в твоем горле или пуля промеж глаз в голове будут смотреться очень и очень хорошо. А теперь твое имя - твое же самое прочное подспорье. Думай. И делай хоть что-нибудь!

- Кхм, - горло приходится прочистить отнюдь не наигранно. Его и правда разве что не потряхивает от нервного напряжения. - Как жаль, что меня научили быть джентльменом, - Авантюрин показательно держит пистолет опущенным и отведенным в сторону, когда медленно ступает назад. Шаг, еще шаг - и все они спиной вперед. Он не возвращается на свое место, как и было предложено, он неторопливо прогуливается в обратном направлении, обходя стол. - И не быть дураком. Я бы мог предложить бартер: негоже таскать женщину без сознания как вещь туда-сюда. К тому же, со мной веселее, коротать-то времечко до исполнения требований, которые кто-то должен передать Алмазу. Дядюшке бы понравилось.

Это омерзительно, но Карбейну уже нравится. Глаза-то снова начинают блестеть от гипотетической возможности сорвать куш поболе намеченного. Сдача в виде приятного досуга, значит?

Авантюрин между тем пожимает плечами:

- Но я при своем имени сколько? С полгода? Тц, я не обладаю такой стратегической ценностью, как госпожа Яшма, - за спину которой он между тем и заходит. Аккуратно заправляет пару прядей за ухо уроненной на стол и собственные руки головы, скользит кончиками пальцев ниже, прижимая те к артерии. Пульс есть и совсем даже не слабый, но и не загоняющий сердце в мыло. Отлично. Очень хорошо. Стало быть, едва ли здесь кто-то уже в самом деле умирает прямо сейчас. - Для требований простить все долги на счетах сойду, конечно, но для большего…эх. Жаль-жаль, очень жаль.

Карбейн снова поправляет жакет: тот уверен и нисколько не сомневается - они с мальчишкой договорятся. И, быть может, после на всю ту же излюбленную сдачу он поимеет с мальчишки все, что может. От юношеского тела и до прикормленного щенка в рядах Десяти Каменных Сердец. Какой же прекрасной была идея, как же главная сука Алмаза ему подсобила, приведя с собой щенка!

Правда, мальчишка почему-то очень задумчиво всматривается в потолок.

- Не упадет, не волнуйся, мальчик, - Карбейн посмеивается почти что дружелюбно, хотя и последний смешок буквально застревает у того в глотке. Потому что когда на него переводят взгляд - он, все-таки бизнесмен, все-таки умеющий разбираться в людях, видит не глаза болтливой и юркой шестерки верхов Корпорации. Он словно бы видит глаза убийцы и смертника одновременно.

- Не упадет-то - это понятно, - Авантюрин покачивает головой небрежно. У него с полминуты назад начался чудовищный реверс самоощущения. И если до сего момента его правда внутренне колотило и мутило от нервов, напряжения, беспокойства и, ладно-ладно, немного даже от страха, но теперь ему… Все равно? Чувство, так сильно схожее с тем, что ощущал в момент приложенной до конца, до последнего кредита карты за столом рулетки. Еще не ставка, лишь прелюдия к оной. - Просто прикидывал, во сколько порча такого имущества обойдется Корпорации. Пистолет-то без глушителя, если я выстрелю пару раз в потолок - это очень возбудит местную охранную службу. Но! То был бы необдуманный, рискованный шаг. Как и похищать кого-то из числа Десяти Каменных Сердец. Ооо, даже я знаю немало, даже я немало стою, что уж говорить об этой леди.

Он как раз мягко приобнимает ладонью Яшму под подбородок и приподнимает, затылком прижимая к собственному животу. Пульс все еще бьется в том же чуть спешащем ритме. Просто прекрасно, чудно, просто замечательно.

- Похищение - это всегда про выкуп или договоренности типа, а вот это… - дуло пистолета вжимается в чужой, прикрытый шелковыми волосами цвета недопитого коктейля, висок. - Вот это - уже будет сведение счетов.

Дядюшка Карбейн, кажется, совершенно теряется в моменте. Но все же нехорошо щурит свои поросячьи глаза и брызжет слюной:

- Ты мне угрожать удумал?!

- Ну естественно! - Авантюрин снова посмеивается. Он не знает, что человек, оставленный в этом зале Яшмой для подстраховки, обязательно после той доложит: юношу стоит отправить на дополнительное психиатрическое освидетельствование. Ибо, госпожа, не поймите неправильно, но это было совершенно не похоже на игру, нельзя так играть в такие годы, будучи в здравом уме. - А на что это еще похоже? Ты, дядюшка, несколько свидетелей, твои люди с оружием и как минимум один, а, может, и сразу два пристрелянных члена Десяти Каменных Сердец, да в одном-то помещении! Если ты не согласишься на мои условия, а именно - дать нам выйти из казино и сесть в машину Корпорации - я пристрелю госпожу Яшму. А если после выстрела твои цепные псы дернутся - я пристрелю и себя. Ты круто просчитался, очень, очень плохая ставка. Видишь клеймо на моей шее? Я - сигонийский раб, а рабы точно знают, что быть мертвым - далеко не самая поганая участь. Спишь себе вечным спокойным сном, и никто более не заявляет на тебя свои права. Нет-нет, эй! Смотри на меня! Это патовая ситуация. Что бы ты сейчас ни сделал, на твоих руках будет либо ее тело, либо мое. А Каменные Сердца такого не прощают, Алмаз точно не простит. И не найдется такой планеты, такой щели, где до тебя не доберутся отнюдь не для того, чтобы пожелать хорошего дня. Ибо это не вопрос сантиментов, а вопрос силы и влияния. Думай, дядюшка Карбейн, думай.

Все или ничего.