Массивный нож с затертой от частого использования деревянной рукоятью, на которой уже не представлялось возможным различить прежних узоров, почти с пулеметной скоростью барабанил по треснутой разделочной доске. Совсем рядом, на раскаленной сковороде, шкворчал, утопая в дешевом масле, попахивающий бекон.
Явно знававшая лучшие дни, женщина на миг прекратила беспощадно кромсать овощи и, в который раз за последний час, покосилась на стоявшую на столе коробку с почтовым штемпелем. Ту самую, что её горе-муженёк (чтоб ему пусто было!) притащил после очередной смены. Говорил - его перехватил знакомый, подрабатывавший на почте, мол пора бы и забрать посылочку-то. Ну, он и забрал... дубина.
А она чуяла - не к добру. Потому и устроила ему взбучку, утихомирившись лишь после крепкого тычка в глаз. На второй напрашиваться не стала, с головой уйдя - или хотя бы попытавшись - в готовку. Дело хлопотное, ртов-то голодных много, даром что благоверный завалился в обнимку с пивом, но и без него проглотов хватает. Четверо босоногих хулиганов, зато все свои. И все - далеко от проклятого места, напомнившего о себе посылкой со штемпелем "Каслбар".
Дом. Проклятое захолустье. Нищета и...
Ава О'Брайен разразилась отборной тирадой, после которой зло сплюнула в раковину и отложила, наконец, нож. Тянуло выпить. Нет, не так. Тянуло напиться, а после - разреветься в голос, сетуя на свою судьбу.
Девчонка из бедной, почти нищей семьи, она меж тем была из первых красавиц улицы, да и не дура. Пусть звёзд с неба не хватала, но учителя в голос вторили, мол увидят её ещё на экране. Нет, ну, а что? Артистичная, симпатичная, с мелодичным - нынешняя Ава влажно шмыгнула покрасневшим носом, чувствуя собиравшийся в горле ком - и тогда еще не прокуренным голосом, ей самая дорога была в те же прогнозы погоды или выпуски вечерних новостей. На большее никто не загадывал, чудес то не бывает, но... он не добилась и этого, хоть в какой-то момент всё складывалась так хорошо.
В гостиной что-то грохнуло и разбилось, резко выдернув женщину из плена тяжелых воспоминаний.
- Какого хрена там происходит?! - вместо ангельского голоска - воронье карканье. - Вот я сейчас приду...
Но не пришла, хоть уже и собиралась. Резко сорвав с себя засаленный передник, О'Брайен только вздумала заняться наведением порядка (да, тумаками, но как иначе воспитывать детей?), как ноги резко ослабли аккурат у кухонного стола с треклятой посылкой. Руки сами потянулись довершить начатое недавно мужем... пару минут спустя, не чувствуя запаха подгорелого бекона, она уже разрывала плотный картон коробки. Чтобы, секундами спустя, огласить захламленную квартирку на задворках Хэкни (пусть рядом с черными и такой же как они нищетой, зато в Лондоне!) истошным криком.
"...оставьте ваше сообщение..."
В телефонной трубке уже в который раз вежливый механический голос просил оставить голосовое сообщение, ведь абонент упрямо не хотел отвечать на звонок. А ведь Ей это было нужно. До смерти нужно. Потому, раз за разом она проговаривала одни и те же слова:
- Он нашел меня, Шон... он нашел меня. Лежит на столе и смотрит своими пустыми глазницами. Тот самый, с пробитым виском. Я помню его, Шон! - истеричный всхлип сменился шиыганьем и вновь она глухо бубнила, яростно сжимая трубку. - Это он, тот самый, посылкой из Каслбара... тот, который убил эту свинью Берни, я знаю! Мы должны поговорить, мне нужно поговорить с тобой, Шон! Прошу!
Чертова посылка из родного захолустья - старый череп, явно настоящий, а не дешевая пугалка из сувенирного магазина - вернула Аву в те далекие дни 99-го, когда она была еще юна и полна надежд на будущее. Надежд, которые разрушила одна лишь ночь. Та самая, когда их компания решила провести (шутки ради, это должна была быть шутка!) старый ритуал. Они, кажется, взяли этого паршивца Берни на слабо и максимум, что он мог - обделаться. Он должен был лишь обделаться, а не отдать Богу душу! Чёртов ублюдок! Всё из-за него!
- Всё из-за него... всё из-за него... он не должен был сдохнуть!
Кажется, на кухне она была уже не одна - здоровяк Тим, клятый англичашка, обрюхативший её четыре раза кряду - костеря жену на чем свет стоит, пытался спасти порченый огнём бекон. Это потом он, недоуменно и зло, плеснёт жене в стакан дешевого виски - привести её в чувство - да суеверно перекрестится, убирая в дальний шкаф странную посылку. Пока же он был лишь суетившейся на фоне тенью, вносящей хаос, но постепенно возвращавшей её в суровую, но внезапно, такую милую душе реальность. Пусть бедность, алкоголь и, порой, кулаки Тима - это не рай земной, но тут хоть нет места всякой чертовщине. Ведь она, чертовщина эта, убила той ночью Бернарда. Они такого исхода совсем не желали, нет.

Света не хватало. Брошенный на письменный стол тяжелый фонарь лучом света вонзился в корешки высившейся тут же стопки книг, однако и в полумраке хозяин дома двигался легко. Несмотря на возраст, вопреки сковавшему его отчаянию, в противовес которому грела сердце позабытая уж много лет как решимость.

Тихий щелчок и рама с картиной – развалинами в долине среди горных круч – не скрипнув на хорошо смазанных петлях, отошла от стены, являя лихорадочно горящему взору стальную дверцу с кодовым замком. Комбинация всё не набиралась – глубокая, почти ночная тишина пустого дома давила, разыгравшееся же воображение подкидывало то приближавшиеся звуки многочисленных шагов, то негромкие хоровые песнопения. Где-то далеко молодые, дрожащие от возбуждения голоса спорили, пытаясь прийти к согласию. За окном выл ветер, ему вторили то ли одичалые псы, то ли и вовсе волки.

Морщинистый лоб покрылся холодным потом, дыхание сбилось и сердце, казалось, вот-вот откажет от перенапряжения. Ещё попытка и, с пронесшимся по темному кабинету щелчком поддавшегося замка, всё стихло. Он вновь был один в доме, теперь покинутый даже привычными демонами. Дело осталось за малым, но колебаний и страха более не было – толстый запечатанный конверт занял свой место среди бумаг, тут же освобождая старика от груза, в последние годы ставшего буквально неподъёмным. С улыбкой, тронувшей тонкие губы, он захлопнул дверцу сейфа и, вернув картину на прежнее место, тяжело опустился на привычное место за привычно же захламленным письменным столом.

Покатав задумчиво фонарь и, с почти детским любопытством, понаблюдав за заплясавшими на стенах густыми тенями, хозяин дома потушил единственный источник освещения. Тут же сгустившаяся вокруг тьма, однако ж, не вызвала прежнего страха. Всё было позади. Откинувшись на высокую спинку кресла, старик устало смежил веки.

***

Время было уже за полдень и только сейчас полиция стала покидать дом, разом привлекший внимание всей округи. Отъехала скорая с выключенными проблесковыми маячками, следом потянулись и патрульные машины. Несколько медлил лишь детектив-инспектор Томас Уайт, давний друг семьи, ныне вынужденный посетить хорошо знакомый ему дом по весьма печальному поводу.

-- Примите мои соболезнования, мистер Андерсон, – детектив неловко потер лысину, снизу вверх поглядывая на замершего напротив мужчину в годах. – Эксперты тщательно исследовали дверной замок и кабинет вашего брата. По всему выходит, что это именно самоубийство, по крайней мере ничего не говорит об обратном. Разумеется, вскрытие ещё может пролить свет и внести определенную ясность, но...

-- Известите меня, когда можно будет забрать тело для похорон, – нетерпеливо прервав офицера, отчеканил родственник безвременно усопшего и, не дожидаясь ответа, направился к дому.

Внутри, несмотря на явные следы недавнего присутствия большого количества людей, мало что изменилось с момента его последнего визита. Всё то же без пяти минут запустение, с головой выдававшее отсутствие женской руки, что навела бы порядок и создала уют. Потемневшие от времени пейзажи на стенах, резная деревянная мебель, словно тайком вывезенная из запасников мелкого провинциального музея – всё было на месте, запечатанное в капсуле времени дома, окна которого выходили на раскинутый по ту сторону дороги Гладстон парк.
-- И знать бы, что тебя в петлю потянуло, – от звука собственного голоса Андерсон невольно вздрогнул и, мотнув головой, словно отбрасывая тягостные мысли, уверенно направился в кабинет покойного брата. Знакомой дорогой, уже особо не обращая внимания на интерьеры, которые помнил с такого далёкого ныне детства.

Всё те же обшитые деревянными панелями стены и старина, уже давно набившая оскомину. Пыль и паутина – брат так и не нанял не то что домработницу, в принципе не подумал, что неплохо бы вызвать клининг или лично взять тряпку в эти холёные профессорские ручонки – слой грязи на окнах, из-за которой погожий октябрьский день за окном разом виделся пасмурным вечерним сумраком. Мужчина звучно чихнул – это был явный перебор для его несчастного носа. Благо хоть в кабинете братца было много чище.

Не до конца прикрытая дверь распахнулась почти бесшумно, с одного легкого толчка. Старик уверенно шагнул внутрь, обводя помещение внимательным взглядом поблекших с годами голубых глаз.
Книги, множество книг от которых ломились стеллажи. Атласы, справочники, карты. Экзотические безделушки едва ли не из всех уголков давно распавшейся Империи. Идеально прибранный стол. Взгляд зацепился за картину напротив входа – всё, казалось, в полном порядке. Разве что с потолочной балки свисает обрывок веревки и неподалеку – перевернутая скамеечка для ног, видимо отброшенная в сторону, когда бывший хозяин дома сделал последний шаг, в пустоту.

-- Следовало ожидать, ты всегда был трусом, – недовольно обронил Андерсон, – но кто бы думал, что настолько.

Со знанием дела приведя в действие нехитрый механизм, скрывавший спрятанный за картиной сейф, старик вытащил из кармана теплого пальто телефон и, прищурившись, нашел в телефонной книге нужный номер.  Покуда в трубке раздавались гудки, набрал комбинацию, не изменившуюся с тех пор, как сейф установил их отец и, запустив руку в стальное нутро, принялся перебирать лежавшие внутри бумаги, параллельно отвечая прозвучавшему, наконец, в трубке голосу.

-- Это Бернард, – а в голосе полнейшее равнодушие, – с прискорбием вынужден сообщить, что мой братец изволил наложить на себя руки не далее, как этой ночью. Я вынужден задержаться в его доме как минимум до вечера, прежде чем переберусь в гостиницу. Хотя бы для того, чтобы передать тебе ключи и... – в голосе возникла небольшая заминка, Андерсон отдернул руку и захлопнул дверцу сейфа. – ...я передам слова детектива, его предварительное заключение. Надеюсь, ты в Лондоне и выкроишь время.

За сим – достаточно. Сбросил звонок, не вдаваясь в подробности и тяжело опускаясь в кресло брата, говорить не хотелось, зато пищи для раздумий стало куда как больше. Благо и время было, конечно если дорогой племянник, которого мужчина не видел уже немало лет, изволит всерьез воспринять этот звонок.