| твоя фамилия говорит громче тебя — факт, и входит в комнату первой, до того, как ты сам успеваешь сказать хоть слово. уверена, что тебе это нравится, как истинному слизеринцу до мозга костей. да, думать что-то подобное о собственных учениках неэтично [ плевать ], но никто и ничто не переубедит меня в том, что ваши змеиные амбициозность и самомнение до небес подчас затмевают все остальные качества. наверное, ты именно такой. наверное, но не точно, потому что я не знаю [ и не должна знать ] о тебе ничего больше, чем сухие личные факты, и твоя успеваемость на моём предмете.
о звёздах ты знаешь только то, что они находятся где-то на небе [ спасибо и на этом, мистер мальсибер, одно очко слизерину ], и абсолютно не воспринимаешь всерьёз ни меня, ни мой предмет. когда я вижу тебя и твоих дружков на горизонте, поднимающимися по лестнице на астрономическую башню, то с трудом могу удержать себя в рамках положенной преподавательской этики. если бы я была директором школы, ты бы вылетел из неё через день после начала учебного года. но я не директор [ пока ], а ты настолько уверен в своей безнаказанности, что иногда это даже меня веселит.
ты нарочно провоцируешь меня, проверяя, насколько хватит моего терпения [ зря ], ведёшь себя вызывающе, заставляя задаваться вопросами, ты просто мудак, или так повезло только мне. и я не хочу узнавать ответы. не хочу сближаться с тобой больше, чем положено моими должностными обязанностями, не хочу проверять лично, насколько ты соответствуешь своей фамилии, и своему образу в действительности. я не должна задавать тебе ничего, кроме домашнего задания, но вместо этого задаю вопросы, которые могут поставить нас обоих в очень шаткое положение.
уверена, что ты тоже прекрасно это понимаешь. уверена, что в этом и была твоя конечная цель.
спешу внести немножко ясности в сумбур, описанный выше: да, тут есть намёки на роман студента с преподавателем, да, я тоже не знаю, в какую сторону это выльется в итоге) аврора одна из самых молодых преподавателей хогвартса, в будущем станет директором, но пока до этого довольно далеко. в настоящем у нас постхог с победой пожирателей смерти, поэтому сюжетная линия авроры и ханта стартует в недалёком прошлом [ когда он только перейдёт на седьмой курс с поттером и компанией ] , и приведёт к чему-то в настоящем. его историю как персонажа оставляю на вас, чтобы вы смогли решить, в каком он родстве с тем самым мальсибером, как относится к наследию своей семьи, и идеям пожирателей смерти, настолько ли он плох и крут, как хочет показаться. я не требую ничего, кроме минимальной активности, и максимальной адекватности, подстроюсь под ваш стиль, темп, и размер постов, а мои личные сообщения всегда открыты для совместного обсуждения, и додумывания дальнейшего сюжета. очень жду ♥ пример моего поста у марлин сердце сделано из золота — глупого, гриффиндорского, с львиной примесью гордыни, что иногда делает её такой беспечной перед лицом опасности. марлин думает, что сломить её не под силу никому и ничему, забывая о том, что вокруг неё настоящая война разворачивается. всё кажется ей декорацией. чем-то нереальным, пустым и не имеющим к ней никакого отношения. и она переживает, но не о себе; а о тех, с кем рука об руку шла по жизни, отдавая все свои любовь и заботу. так, как умела только она.
тревожные новости доносятся из самых разных концов; тайные весточки, совиная почта, летучий порох, и заседания их ордена, которые шепчутся, шепчутся о том, что их волшебный мир вот-вот утонет в крови и безумстве. уже утопает; слушая отчёты о тех, кто погиб, марлин палочку до боли в руках сжимает, ощущая где-то в глубине души что-то похожее на искреннюю ненависть. она выросла в любви, она отдавала её же; всё внутри неё ломалось и болело от мыслей о том, в кого ей придётся превратиться для того, чтобы одержать победу над удушливой темнотой. ей придётся заставить других истекать кровью; придётся забирать чужие жизни; придётся сражаться бок о бок со своими друзьями, часть из которых она больше никогда не увидит в живых.
но такова цена победы.
такова цена жизни, за которую марлин собиралась сражаться со всем своим отчаянием и упорством.
её родители чувствуют, что происходит что-то не то, но марлин вид упорно делает, что у неё всё под контролем. сдаться — для жалких трусов. она такой никогда не была. думает лишь о том, как их защитить, забывая, что на кону может стоять её собственная жизнь. это неважно, лишь бы они оставались в порядке. она от раскатов грома за дверью вздрагивает, потому что ей кажется, будто ночь приносит с собой незваных гостей на пороге её дома. ей действительно чьё-то присутствие чувствуется, слышится, кажется. марлин на всякий случай двойное защитное заклятье на спальню родителей накладывает, и спешит к дверному проёму, ощущая, как бешено колотится её сердце.
сириус врывается на её порог с запахом дождевой воды, свежести и холода, который она почему-то в его словах ощущает. сжимает его плечи в своих объятиях, чувствуя, как он дрожит. тревожно взглядом по телу пробегается, мягко касается пальцами его лица, скул и губ. — ты в порядке? не ранен? — видимых повреждений нет, не физически. чего нельзя сказать о его явно расшатанном моральном состоянии. марлин хмурится, внутренне замирает, слыша его слова. физически чувствует, как где-то у неё на лбу [ или в области сердца ], расцветает алая отметина, показывающая, сколько ей осталось жить [ недолго ]. странно, но марлин не чувствует страха. снова не за себя. ей ли было не знать, чем всё может закончиться, когда она, и её друзья объявляли войну пожирателям смерти? но сириусу своих волнений не покажет ни за что. видит, что он напуган и так, в глаза её заглядывая со всей искренностью тревожности, и страха за неё.
и марлин порадовать бы, успокоить его хотела, но ей было нечем.
— нет.
её короткий ответ в воздухе между ними повисает, заставляя время ненадолго остановиться. марлин в глаза сириуса смотрит прямо, ясно и спокойно. находит в себе силы на мягкую, успокаивающую улыбку, и касается его холодной щеки своими тёплыми пальцами. будь её воля — время бы остановила навечно, зависая в этом моменте, в котором не существует ни смерти, ни страхов, ни предательства. только их с сириусом искреннее и чистое желание стоять друг за друга до самого конца. — нет. я не стану бежать, как трусиха. я встречу её, когда она придёт, и так будет с каждым, кто посмеет угрожать мне, или моей семье.
её пальцы сильнее на запястьях сириуса сжимаются. до лёгкой боли, выдающей крайнюю степень её волнения. марлин было очень страшно — как и любому живому существу, над которым нависла опасность. но [ к счастью или сожалению ], она воспитана с тем достоинством и глупой храбростью, которые никогда не позволят ей отступить.
— почему я? — вопрос срывается с её губ сам собой. тихий, отчаянный. сириус ответа на него может не знать, но марлин смотрит на него внимательно, с прежней любовью во взгляде. показывая, что он может ей довериться. рассказать о чём угодно, пока у него есть такая возможность. — почему она выбрала именно меня?
на долю секунды ей становится страшно, что безумие блэков может передаться и ему. что сириус, её любимый, тёплый и родной сириус, который все эти годы вёл свою собственную, личную войну, сражаясь с демонами и своей отравленной змеиной кровью, вдруг отступит. сдастся. выбирая сторону своей семьи, какой бы изломанной или жестокой она не оставалась. и самое страшное — марлин понимала, что была бы готова его за это простить. за это, и за что угодно на свете, потому что он был рядом с ней всю её жизнь. потому что она никогда не сомневалась в его заботе или любви. потому что носила на своих ключицах его созвездие.
потому что знала, что они останутся связаны — до или после, в этой жизни, или тысяче других.
пока смерть не разлучит их.
| |
